Неточные совпадения
Там, слышно, бывший студент на большой дороге почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов
последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной
истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…
Роль английского либерализма в
истории Европы за
последние два столетия.
Выше сказано было, что колония теперь переживает один из самых знаменательных моментов своей
истории: действительно оно так. До сих пор колония была не что иное, как английская провинция, живущая по законам, начертанным ей метрополиею, сообразно духу
последней, а не действительным потребностям страны. Не раз заочные распоряжения лондонского колониального министра противоречили нуждам края и вели за собою местные неудобства и затруднения в делах.
А знаете ли вы современную
историю, нравы, все, что случилось в
последние тридцать-сорок лет?
Потом, вникая в устройство судна, в
историю всех этих рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко и не скоро, что он до
последней доски борется с морем и носит в себе пропасть средств к защите и самохранению, между которыми есть много предвиденных и непредвиденных, что, лишась почти всех своих членов и частей, он еще тысячи миль носится по волнам, в виде остова, и долго хранит жизнь человека.
Много ужасных драм происходило в разные времена с кораблями и на кораблях. Кто ищет в книгах сильных ощущений, за неимением
последних в самой жизни, тот найдет большую пищу для воображения в «
Истории кораблекрушений», где в нескольких томах собраны и описаны многие случаи замечательных крушений у разных народов. Погибали на море от бурь, от жажды, от голода и холода, от болезней, от возмущений экипажа.
Этот старинный дом, эти уютные комнаты, эта старинная мебель, цветы, лица прислуги, самый воздух — все это было слишком дорого для него, и именно в этой раме Надежда Васильевна являлась не просто как всякая другая девушка, а
последним словом слишком длинной и слишком красноречивой
истории, в которую было вплетено столько событий и столько дорогих имен.
Когда делят
историю на три периода и в
последнем видят наступление совершенного состояния, то это всегда означает секуляризованный мессианизм.
Вся
история римского падения выражена тут бровями, лбами, губами; от дочерей Августа до Поппеи матроны успели превратиться в лореток, и тип лоретки побеждает и остается; мужской тип, перейдя, так сказать, самого себя в Антиное и Гермафродите, двоится: с одной стороны, плотское и нравственное падение, загрязненные черты развратом и обжорством, кровью и всем на свете, безо лба, мелкие, как у гетеры Гелиогабала, или с опущенными щеками, как у Галбы;
последний тип чудесно воспроизвелся в неаполитанском короле.
Не знаю, успею ли я, смогу ли воспользоваться этим временем, чтоб рассказать вам страшную
историю последних лет моей жизни. Сделаю опыт.
В
истории русского образования и в жизни двух
последних поколений Московский университет и Царскосельский лицей играют значительную роль.
В субботу вечером явился инспектор и объявил, что я и еще один из нас может идти домой, но что остальные посидят до понедельника. Это предложение показалось мне обидным, и я спросил инспектора, могу ли остаться; он отступил на шаг, посмотрел на меня с тем грозно грациозным видом, с которым в балетах цари и герои пляшут гнев, и, сказавши: «Сидите, пожалуй», вышел вон. За
последнюю выходку досталось мне дома больше, нежели за всю
историю.
…А между тем я тогда едва начинал приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий, несчастий, ошибок.
История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет истина.
История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не знает ее и что с моей смертью умрет и истина.
В
последние годы я много читал по библейской критике, по научной
истории еврейства и христианства.
Знаю только, что вся она была проникнута особым колоритом, и на меня сразу пахнуло
историей, чем-то романтическим, когда-то живым, блестящим, но отошедшим уже туда, куда на моих глазах ушел и
последний «старополяк», пан коморник Коляновский.
Часов в пять чудного летнего утра в конце июня 1870 года с книжками филаретовского катехизиса и церковной
истории я шел за город к грабовой роще. В этот день был экзамен по «закону божию», и это был уже
последний.
Это не значит, конечно, что Европа «сгнила»; и там готовятся силы к
последнему акту мировой
истории.
Процесс
истории не есть прогрессирующее возвращение человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого мира: процесс
истории двойствен; он есть подготовление к концу, в котором должно быть восстановлено творение в своей идее, в своем смысле, освобождено и очищено человечество и мир для
последнего выбора между добром и злом.
Социализм и анархизм — предельные этапы новой
истории,
последние соблазны человечества, и страшны они своим внешним сходством с формами новой теократии, призванной окончательно разрешить проблемы хлеба и власти, всех насытить и освободить.
Смысл
истории согласно Апокалипсису заключается в освобождении человеческих сил для
последней борьбы добра и зла, Христа и Антихриста.
Это, быть может, единственный пункт, по которому наш Сахалин в
истории ссылки займет не
последнее место.
Кремуций Корд в
истории своей назвал Кассия, дерзнувшего осмеять мучительство Августово на Лабиениевы сочинения,
последним римлянином.
А мораль, которую выводит для себя Большов из всей своей
истории, — высший пункт, до которого мог он подняться в своем нравственном развитии: «Не гонись за большим, будь доволен тем, что есть; а за большим погонишься, и
последнее отнимут!» Какую степень нравственного достоинства указывают нам эти слова!
Одним словом, много было бы чего рассказать, но Лизавета Прокофьевна, ее дочери и даже князь Щ. были до того уже поражены всем этим «террором», что даже боялись и упоминать об иных вещах в разговоре с Евгением Павловичем, хотя и знали, что он и без них хорошо знает
историю последних увлечений Аглаи Ивановны.
Две недели спустя, то есть уже в начале июля, и в продолжение этих двух недель
история нашего героя, и особенно
последнее приключение этой
истории, обращаются в странный, весьма увеселительный, почти невероятный и в то же время почти наглядный анекдот, распространяющийся мало-помалу по всем улицам, соседним с дачами Лебедева, Птицына, Дарьи Алексеевны, Епанчиных, короче сказать, почти по всему городу и даже по окрестностям его.
Конечно,
история Груздева в этих вечерних беседах занимала не
последнее место, хотя старики говорили очень сдержанно, не пускаясь в излишние откровенности.
Прилагаю переписку, которая свидетельствует о всей черноте этого дела. [В Приложении Пущин поместил полученные Пушкиным анонимные пасквили, приведшие поэта к роковой дуэли, и несколько писем, связанных с
последней (почти все — на французском языке; их русский перевод — в «Записках» Пущина о Пушкине, изд. Гослитиздата, 1934 и 1937). Здесь не приводятся, так как не находятся в прямой связи с воспоминаниями Пущина о великом поэте и не разъясняют
историю дуэли.]
Привожу его полностью как документ, чрезвычайно интересный для
истории пребывания декабристов на поселении; к тому же в нем несколько фактических сообщений, вносящих поправки в биографии отдельных декабристов: «По преданиям этот дом построен в
последних годах царствования Екатерины II Егором Прокопьевым Белоусовым.
Вы уже должны знать от Павла Сергеевича [Бобрищева-Пушкина], что «L'oncle Tome» [«Хижина дяди Тома» (роман Бичер-Стоу).] уехал с Якушкиным в Иркутск. — Якушкин в
последнем письме просит чтобы я ему переслал Милютина [Имеется в виду «
История войны 1799 г.» Д.А.Милютина, опубликованный в 1852–1853 гг. известный труд об итальянском походе А. В. Суворова, премированный Академией наук.] и отчеты по училищам, которые у вас остались. Пожалуйста, доставьте мне все это; я найду возможность перебросить в Иркутск.
…
Последняя могила Пушкина! Кажется, если бы при мне должна была случиться несчастная его
история и если б я был на месте К. Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь: я бы нашел средство сохранить поэта-товарища, достояние России, хотя не всем его стихам поклоняюсь; ты догадываешься, про что я хочу сказать; он минутно забывал свое назначение и все это после нашей разлуки…
Лиза даже как-то постарела и пожелтела: ее мучили тоска, бездействие и безлюдье. Розанов оправдался, не произнося ни одного слова в свое оправдание. Его оправдал Персиянцев, который, идучи домой от Бычкова в
последний день своей свободы, встретил Рогнеду Романовну и рассказал ей
историю с Араповым, прибавив, что «нас всех спас Розанов».
Павел кончил курс кандидатом и посбирывался ехать к отцу: ему очень хотелось увидеть старика, чтобы покончить возникшие с ним в
последнее время неудовольствия; но одно обстоятельство останавливало его в этом случае: в тридцати верстах от их усадьбы жила Фатеева, и Павел очень хорошо знал, что ни он, ни она не утерпят, чтобы не повидаться, а это может узнать ее муж — и пойдет прежняя
история.
Это была страшная
история; это
история покинутой женщины, пережившей свое счастье; больной, измученной и оставленной всеми; отвергнутой
последним существом, на которое она могла надеяться, — отцом своим, оскорбленным когда-то ею и в свою очередь выжившим из ума от нестерпимых страданий и унижений.
Это
история женщины, доведенной до отчаяния; ходившей с своею девочкой, которую она считала еще ребенком, по холодным, грязным петербургским улицам и просившей милостыню; женщины, умиравшей потом целые месяцы в сыром подвале и которой отец отказывал в прощении до
последней минуты ее жизни и только в
последнюю минуту опомнившийся и прибежавший простить ее, но уже заставший один холодный труп вместо той, которую любил больше всего на свете.
Вся
история дошла до меня в подробности, хотя я, больной и убитый, все это
последнее время, недели три, у них не показывался и лежал у себя на квартире.
Надеждам и обещаниям Прейна Раиса Павловна давно знала настоящую цену и поэтому не обратила на его
последние слова никакого внимания. Она была уверена, что если слетит с своего места по милости Тетюева, то и тогда Прейн только умоет руки во всей этой
истории.
Я увидел на столе листок —
последние две страницы вчерашней моей записи: как оставил их там с вечера — так и лежали. Если бы она видела, что я писал там… Впрочем, все равно: теперь это — только
история, теперь это — до смешного далекое, как сквозь перевернутый бинокль…
Долго в эту ночь не могла Лиза Еропкина заснуть. В ней уже несколько месяцев шла борьба между светской жизнью, в которую увлекала ее сестра, и увлечением Махиным, соединенным с желанием исправить его. И теперь
последнее взяло верх. Она и прежде слышала про убитую. Теперь же, после этой ужасной смерти и рассказа Махина со слов Пелагеюшкина, она до подробностей узнала
историю Марии Семеновны и была поражена всем тем, что узнала о ней.
Николай Михайлыч разъяснил Ольге значение реформ
последнего времени, подробно рассказал
историю и современное положение высшего женского образования и мало-помалу действительно подчинил ее себе.
Мы с неподдельным волнением следили за перипетиями драмы
последних лет царствования Луи-Филиппа и с упоением зачитывались"
Историей десятилетия"Луи Блана 8.
—
Последние годы, — вмешался Петр Михайлыч, — только журналы и читаем… Разнообразно они стали нынче издаваться… хорошо; все тут есть: и для приятного чтения, и полезные сведения,
история политическая и натуральная, критика… хорошо-с.
— Уж и я его из виду потерял, — продолжал Зухин, — в
последний раз мы с ним вместе Лиссабон разбили. Великолепная штука вышла. Потом, говорят, какая-то
история была… Вот голова! Что огня в этом человеке! Что ума! Жаль, коли пропадет. А пропадет наверно: не такой мальчик, чтоб с его порывами он усидел в университете.
Варвара Петровна тотчас же поспешила заметить, что Степан Трофимович вовсе никогда не был критиком, а, напротив, всю жизнь прожил в ее доме. Знаменит же обстоятельствами первоначальной своей карьеры, «слишком известными всему свету», а в самое
последнее время — своими трудами по испанской
истории; хочет тоже писать о положении теперешних немецких университетов и, кажется, еще что-то о дрезденской Мадонне. Одним словом, Варвара Петровна не захотела уступить Юлии Михайловне Степана Трофимовича.
Тулузов, взяв с собой письмо Ченцова, ушел в свое отделение, где снова прочитал это письмо и снова главным образом обратил свое внимание на
последние строки. «Может быть, и в самом деле застрелится!» — произнес он тем же полушепотом, как прежде сказал: — «Пойдут теперь
истории, надобно только не зевать!»
Но собственной работой занималась, может быть, только треть арестантов; остальные же били баклуши, слонялись без нужды по всем казармам острога, ругались, заводили меж собой интриги,
истории, напивались, если навертывались хоть какие-нибудь деньги; по ночам проигрывали в карты
последнюю рубашку, и все это от тоски, от праздности, от нечего делать.
Для Воронцова, для петербургских властей, так же как и для большинства русских людей, знавших
историю Хаджи-Мурата,
история эта представлялась или счастливым оборотом в кавказской войне, или просто интересным случаем; для Хаджи-Мурата же это был, особенно в
последнее время, страшный поворот в его жизни.
Прежде скажу о тех сведениях, которые я получил об
истории вопроса о непротивлении злу; потом о тех суждениях об этом вопросе, которые были высказаны как духовными, т. е. исповедующими христианскую религию, критиками, так и светскими, т. е. не исповедующими христианскую религию; и, наконец, те выводы, к которым я был приведен и теми и другими, и историческими событиями
последнего времени.
В этом изменении отношения между нравственным развитием масс и развращенностью правительств и состоит вся
история последних двух тысячелетий.
Он старается замять всякий разговор, он даже избегает всех взоров… И только, быть может, через сутки, уже на
последних станциях к Петербургу, он разгуляется настолько, чтоб открыть свое действительное положение и поведать печальную
историю своей отставки. Тогда с души его спадет бремя, его тяготившее, и из уст его впервые вырвется ропот. Этот ропот начнет новую эпоху его жизни, он наполнит все его будущее и проведет в его существовании черту, которая резко отделит его прошедшее от настоящего и грядущего.